Цаган Аман

Евгений Винник Цаган-Аманские хроники Начало здесь

Цаган-Аманские хроники. Глава 3. На месте

Мрачные мысли были на время забыты. Мы добрались до цели, в поселении были гостиница и магазин, типа сельпо, была достаточно приличная больница. На улицах не лежали горы трупов, немногие встреченные аборигены были скромны и приветливы.

Единственное, что оставляло желать лучшего, это был ассортимент вино-водочного отдела, где в наличии из тогдашнего изобилия были только самая дешёвая водка и ещё более дешёвый портвейн в бутылях по 0,8 литра, так называемый, «огнетушитель». Пиво здесь было редким деликатесом, не отличаясь, впрочем, хорошим качеством, и завозилось один раз в неделю, по четвергам. Но мы тогда не отличались изысканным вкусом, и пили всё, что горит.

«А может, всё не так уж и плохо?» – с робкой надеждой подумалось нам. – «Может, всё ещё обойдётся?»

Не получив от внутреннего голоса внятного ответа, мы без особого труда разместились в гостинице, закинули сумки под кровати, и пошли в номер к девчонкам на обед.

Первый обед в Калмыкии был просто роскошным: гостиничный стол ломился от привезённых из дома разносолов и множества, приобретённых на месте бутылок, так что наше опьянение постепенно стало приобретать угрожающие масштабы. Когда мы окончательно дошли до кондиции, кому-то из нас пришла в голову бредовая идея, выйти на свежий воздух. Если учесть, что на дворе стоял июль месяц, столбик термометра зашкаливал за 40 градусов в тени, мы уже были практически никакие, а политическая обстановка в посёлке оставляла желать лучшего, мысль действительно была мягко говоря, неуместной. Но не зря говорят – пьяным Бог помогает.

Выйдя из гостиницы, мы с удивлением обнаружили группу местной молодёжи, упоённо игравшую в волейбол. Все мы совершенно не умели играть в волейбол даже в трезвом виде, поэтому, естественно, мы не могли не влиться в игру. Не спросив разрешения, мы бодро встали в круг, и началось… Таких причудливых траекторий полёта мяча ещё не знала история мирового волейбола!

Если учесть, что всё это сопровождалось громкими нецензурными комментариями и постоянными падениями в пыль, то можно понять, почему уже через несколько минут несколько местных игроков с воем убежали в степь. Оставшиеся аборигены тоже продержались не долго и, оставив нам мяч, скромно откланялись, робко попросив оставить мяч в гостинице. После ухода местного населения игра как-то сама собой умерла, так как попадать по мячу стало некому, и он, вяло поскакав по пыли, сиротливо замер в какой-то ямке. А мы, побродив по округе и не найдя ничего заслуживающего внимания, тупо отправились спать.

Уже потом мы с ужасом вспоминали свои первые приключения и долго не могли понять, как мы сумели избежать неизбежных в такой ситуации побоев или ещё более худших неприятностей.

Спали мы крепко и без сновидений, что впрочем, неудивительно, если учесть количество выпитого накануне, но вот вставать утром было очень тяжко. С ужасом поглядев в зеркало на свои опухшие физиономии, мы, с трудом умывшись, предались размышлениям на вечно актуальную в нашей стране тему – нужно ли похмеляться, или лучше идти так, в первозданном, так сказать, виде. Вопрос был чисто риторическим, большинством голосов, чтобы не сказать, единогласно, было принято решение поправить таки, здоровье. Что, собственно, и было нами проделано с большим удовольствием, а в качестве лекарства использовались остатки вчерашнего портвейна «Кавказ».

После резкого улучшения физического самочувствия немедленно возникли проблемы с душевным. А как нас примут руководители нашей практики, таких милых юношей со следами вчерашнего порока на лице, квадратными головами и свежим дыханием, в котором причудливо сочетались резкий запах вчерашнего перегара с сегодняшним «Кавказским» свежаком? Жевательной резинки тогда ещё не было в свободной продаже, да она вряд ли бы смогла перебить исходящее из нас густое зловоние. Не улучшил наше настроение и опыт, гуманно проведённый нами над несчастными сокурсницами, которым мы интенсивно дышали прямо в лицо, наивно спрашивая, чем пахнет. После того, как одну из них стошнило в третий раз, мы прекратили излишнее умствование и, решив: будь, что будет, отправились на поиски очередной порции приключений.

Придя в больницу, мы с удивлением обнаружили, что главврач, равно как и почти все другие врачи больницы находятся в одинаковом с нами, если не худшем состоянии. У них тоже были сизые опухшие физиономии, а запах перегара в ординаторской был настолько силён, что залетавшие в окно мухи тут же падали замертво на пол, не успев даже прожужжать последнее «прости»!

Настроение у нас, естественно тут же поднялось, мы были не одиноки в этом враждебном мире. Заботливо подождав, пока наши старшие коллеги поправят своё изрядно подорванное здоровье медицинским спиртом, не оскверняя его разведением, мы выслушали краткий курс лекций по выживанию в местных песчаных джунглях. Кроме сведений, заботливо предоставленных нам сокурсниками, мы получили ещё много ценной и поучительной информации, которая реально помогла нам в дальнейшем.

После этого нас быстро раскидали по отделениям, и мы с чистой совестью отправились на Волгу купаться, справедливо рассудив, что для первого дня мы и так слишком много сделали.

Волга в этих краях ничем не отличалась от той, к которой мы привыкли дома, разве что была чуть поуже и текла чуть быстрее, и мы с наслаждением окунулись в её бурные воды. На берегу было почти безлюдно, только несколько калмыцких ребятишек весело плескались поодаль. Вволю наплававшись и нанырявшись, мы стояли по грудь в воде и обсуждали планы на ближайшее будущее, типа, какого года урожая бургундское будет сегодня подано к ужину. Я стоял лицом к берегу, оживлённо беседуя с Сергеем-большим, и ничего вроде бы не предвещало беды, как вдруг я увидел выражение неподдельного ужаса на его лице. Не в силах произнести ни слова, он судорожно показывал пальцем куда-то мне за спину. Резко обернувшись, я увидел прямо перед собой огромное чёрное бревно, отливавшее тусклым блеском, и не в силах понять, что же так напугало моего довольно бесстрашного друга, я уже открыл рот, чтобы спросить его об этом, как вдруг бревно разинуло солидных размеров пасть и лениво двинулось в нашем направлении. Не помню, как я оказался на берегу, помню только, что сделал я это очень быстро и Сергей-большой от меня не отстал.

На берегу мы обнаружили пожилого калмыка, который радостно поведал нам, что сом нынче пошёл не тот, что вот в годы его бурной молодости сомы были такой величины, что легко утаскивали под воду овец и небольших коров, а на берег их вытаскивали тракторами с помощью железных цепей. Причём не факт, что в соревновании местных левиафанов и стальных коней всегда побеждали последние. Не знаю, можно ли ему верить – здоровое лукавство заложено в самой природе калмыков, и мы долго привыкали к их весьма своеобразному чувству юмора и манере говорить самые невероятные вещи с честным выражением лица и, ссылаясь на массу свидетелей, которые с радостью подтвердили бы их слова, да вот, к сожалению, куда-то ушли, уехали, или умерли внезапно буквально 15 минут назад. Знаю только, что более крупного сома я не видел в своей жизни ни до, ни после того, а я, выросший на Волге повидал их немало.

Для первого дня впечатлений было более чем достаточно, и мы отправились в сельпо за бургундским урожая 1968 года, из винограда, выросшего на южном склоне горы.

Принеся бургундское в гостиницу, мы столкнулись с неожиданной проблемой: администрация наотрез отказалась продлить наше проживание, ссылаясь на отсутствие мест и на массовый наплыв проживающих. Хотя никакого наплыва не было видно и в помине, логика администрации была ясна: на кой хрен им целых полтора месяца держать у себя студентов, которые не платят за жильё? Я забыл упомянуть, что тем же волевым решением, которым Сергей-маленький был назначен комиссаром, я был назначен старостой нашего авангарда цивилизации в этих диких краях. Это тоже вызвало бурю восторга у наших друзей, но в данной ситуации разбираться с проблемой пришлось мне. Пустив в ход всё своё мужское обаяние и недюжинный интеллект, мне удалось отсрочить выселение до завтрашнего дня, твёрдо пообещав, что уж завтра-то мы точно покинем сию юдоль скорби и отчаяния.

Пригубив бургундского, мы немедленно погрузились в крепкий, здоровый сон.

Цаган-Аманские хроники
Глава 4. Короткая, как наш первый рабочий день

На следующий день, придя в больницу, мы с удивлением узнали, что нас, собственно, никто не ждал, и жилья, соответственно, никто нам не приготовил. «А что, в гостинице вам разве плохо?» – робко спросил главный врач, на что мы ему бойко пояснили, что нам в гостинице хорошо, это ей с нами плохо. Поскольку у больницы, естественно, не было денег, чтобы платить за наше проживание, главврач на служебной машине понёсся в поселковый совет, попутно поминая добрым словом администрацию нашего института, подкинувшую ему в нашем лице такую свинью. Кстати, как оказалось, мы были первыми иногородними практикантами, приехавшими в Цаган-Аман, раньше сюда ссылали только местных, которым жильё, по понятным причинам, не требовалось.

Вернувшись из поездки, главврач с облегчением сообщил нам, что проблема наша решилась – нам выделили здание местного интерната, в котором по какой-то причине на данный момент никто не проживал. Воодушевлённые словом «интернат», и представлявшие себе солидное здание, в котором будут все удобства, и у каждого своя комната, мы с удивлением обнаружили, что местный интернат – это крохотная избёнка, состоявшая из двух комнат, с удобствами во дворе, печным отоплением и колодцем, в котором плескалась всё та же мутная волжская водица. Но было уже поздно метаться, и мы, матерясь в сердцах, начали приводить наше жильё в более или менее божеский вид.

Из мебели у нас были стол и обшарпанные табуретки, кровати и постельное бельё нам привезли из больницы, и наша комната постепенно приобрела жилой вид, вполне сравнимый с интерьером провинциального вытрезвителя, или какого-нибудь убежища для бомжей.

Венцом нашего трудового порыва стали мытьё полов и колка дров для печки, на которой предполагалось готовить очередной праздничный ужин. В дальнейшем нас обещали кормить в больнице, и как не странно, не обманули. С трудом приведя в порядок входную дверь и наладив хлипкий замок, мы чего-то быстро поели и буквально рухнули в свои кровати. Так завершился наш первый рабочий день.